Лежишь, и лозы дикого винограда увивают твои ступни, взбираются выше, цепляются за колени, тянутся вверх, распускаются сотнями мелких листьев и овивают талию, словно маленькие ручки хватаются стебельки за твои локти, поднимаясь к плечам и, окутывая тело зелёным кружевом, ажурные листья подрагивают у твоих ключиц, когда ты дышишь, и рыжина волос вдруг оказывается зеленью листвы, а я украдой смотрю, как побеги обвиваются вокруг твоих запястий и вдруг завершаются, на дотянувшись до конца ладони, смотрю, как ты отводишь от щеки большой лист и улыбаешься грозди первых зелёных ягод, совсем ещё крошечных, я смотрю, как виноградная лоза вьётся у твоих плечей, как по спине сползает, словно стекает, густо-зелёный крепкий стебель, а потом, будто растерявшись, завивается и пускает побеги-стрелочки, и те рассыпаются ягодами, а ягоды спеют с каждым твоим вдохом, словно ты питаешь их своей жизнь, и зреют, и набухают, и становятся чёрными и крупными, сладкими, сахарными, даже приторными, а ты срываешь их по одной и нехотя ешь, и лениво очищаешь плотную, тугую ягоду от матово-тёмной кожицы, а потом, не донеся до рта, сжимаешь полную ягод ладонь, и их мякоть стекает по твоим рукам и капает на плечи, виноград в тебе, и ты в нём, и от сладкого сока слипаются ресницы, а солнце высушивает иссяня-чёрные капли на щеках.