кортасар, "возвращение"



Если губы твои я знаю только по голосу,

груди — только по зеленому и оранжевому цвету блузок,

то чем же мне хвастаться: ты для меня не больше,

чем красота тени, проходящей по воде.

Я храню в памяти жесты, гримаску недовольства,

которая делала меня таким счастливым, эту привычку

уходить в себя, недвижный изгиб

мраморной статуи.

От тебя мне осталось не так уж и много.

А еще твои рассуждения, вспышки гнева, теории,

имена братьев и сестер,

почтовый адрес и телефон,

пять фотографий, дезодорант,

прикосновение маленьких рук там,

где я прячу целый мир,

но об этом никто не догадывается.

Все это я несу без усилий, понемногу теряя на ходу.

Я не питаю бесполезных иллюзий о непреходящем,

лучше уж переходить мосты, нести тебя

в обеих руках,

по кусочку отрывая от воспоминания,

бросая его голубям и верным

воробьям — пусть клюют,

воркуя, чирикая, хлопая крыльями.



+++ДРУГОЙ



Откуда приходит взгляд,

что к глазам моим подступает,

когда они отдыхают

от долгих глядений вдаль?



Так в чистом ключе живет

вне времени глубина,

и память его темна

о тайне подземных вод.



Этот двойной разбой

во мне обнажает другого,

которого прячу, снова

взгляд выверяя свой.



JAPANESE TOY



Уже ослабла веревка,

повисла вдоль тела,

голова с боку на бок дважды качнулась,

чуть слышно всхрапнула — ночь.



СТАТУЯ

(Майоль)



Свет дневной ее не касается,

он обходит ее стороною,

тонкой тенью обводит сквозною,

прикоснуться к ней опасается.



Воздух, вкрадчив, течет — появляется

то живот, то бедро, то колено,

словно статуя постепенно

в самое себя возвращается.