в среду сидела с грэмгрином над чашкой чая в каком-то кофейном месте на третьяковской: то ли место было омерзительное, то ли грэмгрин подорвал моё никогданесущствовавшее человеколюбие, но всё, что происходило вокруг, казалось как будто отражением в кривом зеркале - таком кривом, что уже несмешно; грэмгрин дочитался, и я очень старалась не отрывать глаз от чашки, но отрывала, конечно же, и всё было совсем не так, как хочется послей хорошей книги - вокруг все были глупые, разговорчивые и пили чай-кофе вместо виски с содовой или рома; невдалеке сидела барышня и на удивление неловко угощала возлюбленного сладостями - если на что эта некуртуазная кормёжка и была похожа, так это на кадры из старого (для меня) фильма "три толстяка", когда тибула в цепях привели в зал, где пировали тритолстяка, и на пиках совали ему в рот мясо, потому что ближе подойти боялись, хотя он был в цепях, ну да, а возлюбленный был некрасивый и грузный, и когда кормился пирожным из рук своей музы, перемазался кремом и на возглас прекраснойполовины так и затребовал: вытри, говорит, мне крем!

наверное, как раз поэтому придумали правило, что красиво и прилично смотреть только в свою тарелку, а то если смотреть на других, то это ж ваще, умиретьможнокакойужас